Весенний бег

Иногда накатывает такое чудовищное, невыносимое осознание-ощущение человеческого одиночества в толпе, что это просто разрывает голову.

В самом деле, во всей этой радужной ватаге коллег, знакомых, маникюрш, соседей, приятелей, однокашников, даже друзей, в большом городе, где магазины, улицы, автобусы, салоны, торговые центры, остановки, здания и даже парки переполнены людьми… Нет. Никого нет. Нет абсолютно, совершенно никого, кого бы интересовало, заботило, волновало (по-настоящему!) то, что происходит у тебя внутри. Чужие все.

Пожалуй, самые искренне интересующиеся твоими чувствами люди – это опять-таки родители. Обо мне мои родители не всегда думали, но всегда меня чувствовали. Со_чувствовали. Чувствовали вместе со мной. Это слово извращено, звучит теперь, как жалость, причём высказанная формально. Может, это оттого так и произошло, что люди разучились чувствовать вместе с другими людьми то, что чувствуют те.

В итоге поболтать-потусить почти всегда есть, с кем, но страшно не хватает возможности _поговорить_. И быть услышанной, понятой. Не докричаться, не насильно… А с ощущением, что собеседнику самому было желанно то понимание, которое он тебе подарил.

Что остаётся… Люто напиться, но я уже больше не в силах. Тогда – кроссовки, и бежать-бежать-бежать. До изнеможения, пока чувства не сгорят в потоке врывающегося в лёгкие кислорода пополам с весенним смогом. И пока не станет снова «Какдела?» «Уменявсёхорошо» ощущаться, как норма.